Села тригорского скамья

История [ | ]

Тригорское известно с XVIII века, как часть Егорьевской губы, пожалованной в 1762 году Екатериной II шлиссельбургскому коменданту М. Д. Вындомскому. Затем она перешла к его сыну Александру Максимовичу, а в 1813 году хозяйкой Тригорского становится его дочь, статская советница Прасковья Александровна Осипова-Вульф. Здесь она жила вместе с мужем И. С. Осиповым (умер 5 февраля 1824 года) и с детьми: Алексеем, Анной, Евпраксией, Валерианом, Михаилом Вульф, Марией и Екатериной Осиповыми и падчерицей Александрой Осиповой. У Прасковьи Александровны бывали её племянницы Анна Ивановна Вульф и Анна Петровна Керн, неоднократно посещал А. С. Пушкин, в 1826 году гостил поэт Н. М. Языков, посвятивший хозяевам имения несколько стихотворений, в том числе — «Тригорское».

Господский дом представлял собой длинное приземистое здание, обшитое некрашеным тёсом. Ранее здесь размещалась полотняная фабрика. Владелица Тригорского, П. А. Осипова, в 1820-х гг. перебралась сюда на время ремонта старого дома (построенного в 1760-х гг.), украсила здание двумя фронтонами, приспособила под жильё и осталась здесь жить насовсем [1] . В доме были передняя, гостиная, столовая, библиотека, комнаты П. А. Осиповой, Алексея Вульфа, старших дочерей, детская, классная комната, запасная комната для гостей, кухня, буфетная, кладовая. Обстановка комнат была намного богаче, чем в Михайловском. Тригорская библиотека, которую начал собирать А. М. Вындомский, была довольно обширна. Её постоянным читателем был А. С. Пушкин. Здесь хранились также книги с дарственными надписями самого поэта.

В 1918 году господский дом сгорел. С 1922 года Тригорское является частью Музея-заповедника А. С. Пушкина. В 1962 году на старом фундаменте был восстановлен господский дом на основе сохранившихся изображений, описаний и планов (архитектором Смирновым В. П.) Были воссозданы гостиная, комнаты Прасковьи Александровны, Евпраксии и Алексея Вульф. Они наполнены сохранившимися предметами обстановки, портретами обитателей дома, а также вещами, характерными для усадебного дома начала XIX века.

Живописный парк Тригорского был разбит М. Д. Вындомским, первым владельцем имения, и является образцом русского садово-паркового искусства XVIII века. Его площадь, вместе с прилегающими лугами, составляет 37 гектаров. На его территории — три пруда, фруктовый сад, множество аллей, дорожек, «Скамья Онегина», «Дуб уединённый», «Танцевальный зал» (площадка, обсаженная липами), господская банька (была восстановлена в 1978 году).

На одном из холмов Тригорского, где было Вороническое городище, находится родовое кладбище Осиповых-Вульф. Здесь похоронены: А. М. Вындомский, П. А. Осипова, И. С. Осипов (муж Прасковьи Александровны), А. Н. Вульф и др. Сохранились остатки фундамента Георгиевской церкви, сгоревшей в 1913 году, а также основание каменной ограды кладбища.

Миллионное наследство

Дядя будущего писателя дипломат Василий Рукавишников, большую часть времени живший в Европе, очень любил баловать племянника гостинцами. Самым крупным подарком от дяди Руки — как называли Василия в семье, — стал именно дом в Рождествено.

Дипломат вел "праздную и беспокойную жизнь", как писал сам Набоков, и в 45 лет "помер от грудной жабы". Дядя оставил в наследство Володе миллионное состояние и свое петербургское имение.

Если ехать из Петербурга по трассе между Гатчиной и Лугой, усадьбу просто невозможно не заметить. Летом серо-голубой дом, окруженный зелеными деревьями, буквально врывается в обзор проезжающих автомобилистов с высокого холма, а зимой становится еще ярче, перекликаясь цветом с небом. Статный, классический, с высокими колоннами и бельведером, "очаровательный, необыкновенный дом", описывал его Набоков. Таким он стоит и сейчас.

При жизни Василий Рукавишников наполнил эти комнаты множеством экзотических предметов из разных уголков мира. Фарфоровые пятнистые кошки, перстни, запонки, здесь стояли даже египетский саркофаг и орган. Наследник дипломата в подробностях помнил обстановку дома и наполняющие его вещи, вплоть до лиловых занавесок, "лапы" для чесания спины и "шашечницы мраморного пола в прохладной и звучной зале".

Сейчас на входе в дом посетителей сразу обволакивает запах затопленной печки, не отпускающий во время всего визита. Все там же и "шашечница" пола — орнамент удачно вписался в интерьер дома и в судьбу его последнего хозяина. Ведь Набоков известен не только как писатель, переводчик и исследователь бабочек. Шахматы были одним из его любимых видов досуга. Роман о шахматном вундеркинде — "Защита Лужина" — одна из наиболее известных книг автора. Мало того, Набоков мастерски составлял шахматные задачи и даже выпустил их в своем сборнике.

Прогулка в Тригорское — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Прогулка в Тригорское», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Прогулка в Тригорское

…и в дали, в краю чужом

Я буду мыслию всегдашней

Бродить Тригорского кругом,

В лугах у речки, над холмом,

В саду, под сенью лип домашней…

(из стих. 1825 г. к П. А. Осиповой).

…Со смехом и шутками садилась наша веселая, молодая компания на поданные нам экипажи: на какую-то особую линейку, долгушу, уселось человек восемь: тут была и влюбленная чета, барон С. В. с бар. С. М. С, и мисс С. с очаровательными глазками, которые всю нашу молодежь сводили с ума, здесь же была и «Lа belle Hélène», тут… для чего же, однако, любезнейший читатель, вздумал я перечислять всех тех прекрасных особ, которые уселись на фараоновскую долгушу (шутники уверяют, что на этаких долгушах Фараон, царь египетский, преследуя израильтян, выкупался в Черном море); к чему вас и знакомить с этими очаровательными особами. Разве к тому только, чтоб убедить вас, что и пишущий эти строки всею душою стремился занять местечко именно на этой же долгуше и нужен был какой-нибудь особенный случай, чтоб разом, так сказать, осадить его мечтания и дать им совершенно другое направление… Да, и «случай случился». К подъезду была подана высокая, прочная, несколько старомодная коляска. «Это коляска поэта Пушкина», сказали мне уважаемые хозяева радушного, незабвенного для меня села Голубова [1], из которого наше общество и отправлялось в увеселительную прогулку[2]…

— Да, — подтвердил сопутник мой Алексей Николаевич Вульф: — это коляска Пушкина, он ее купил в 1830 годах у лучшего в то время мастера, ездил в ней, а затем, после смерти поэта, я купил коляску у вдовы его…

Я чуть было не снял шляпу пред этой поэтически-археологическою достопамятностью и с полным доверием влез в этот экипаж. Да и как было не поспешить занять местечко «в коляске поэта», когда сопутником моим был Алексей Николаевич Вульф, тот самый Вульф, лихой дерптский студент, потом не менее удалой гусар, сердечным, неизменным, наивернейшим другом которого был поэт Языков[3] — тот самый Вульф, которого приятелем был Пушкин, тот самый Вульф, наконец, которому принадлежит знаменитое Тригорское, воспетое и в стихах и в прозе, этот достославный приют, под сенью которого нашли столько вдохновения, столько поэтического огня музы наших знаменитых поэтов! Я, кажется, впадаю в некоторый пафос? Да простит мне «благоразумный читатель». Что делать! Я, увы, не могу согласиться с теми критиками, по рецепту которых следует говорить о наших литературных знаменитостях прошедшего времени — полуснисходительно, полупрезрительно; я (еще больше пускаюсь в откровенность) даже с каким-то особенным чувством уважения (чуть-чуть не сказал благоговения) обращаюсь к людям, которых эти знаменитости считали своими приятелями и друзьями. Для меня Пушкин все еще гордость, честь и краса нашего Парнаса! Об этом-то великом жреце всероссийского Парнаса у нас с А. Н. и не умолкала беседа в течение добрых двух часов, которые мы употребили на проезд 16 верст, отделяющих Тригорское от Голубова… Ниже я приведу если не все, то многое, что слышал от Алексея Николаевича о его друзьях — Пушкине и Языкове; теперь же позвольте мне полюбоваться на самое Тригорское.

Переплыв на пароме извилистую, неширокую реку Сороть — близ сельца Дериглазова — мы пошли пешком. Под словом мы — разумею только себя с Алексеем Николаевием и одну, весьма еще юную, тем не менее с весьма выразительным личиком, особу, которая также ехала с нами в коляске поэта; до авангарда нашего мне уже не было никакого дела; я весь превратился в слух, внимая рассказам Алексея Николаевича, и смотрел на дивную, очаровательную картину, открывшуюся предо мною… Над зелеными, низменными лугами, орошаемыми Соротью, поднимаются три обрывистые горы, пересеченные глубокими оврагами. Крутые скаты возвышенностей покрыты кустами и зеленью; там и здесь бегут вверх извилистые тропинки. На самом верху двух гор возвышаются две церкви; от них влево тянется ряд строений: этот, ныне довольно большой погост Воронич, некогда знаменитый пригород псковской державы. По преданию, пригород был так велик и так густо населен, что в нем было до 70 церквей. Дома жителей покрывали не только среднюю (собственно нынешнее городище), но и левую гору, где ныне погост, а также и низменные луга, расстилающиеся у подошвы гор. На лугах этих до сих пор видны ямы, попадаются камни и вообще видны следы бывших здесь в старину построек. Что же касается до населенности пригорода, то о ней можно судить уже по тому, что население это могло выдержать две осады грозного князя литовского Витовта, во время его вторжений в псковскую землю. Первый раз, в 1406 году, Витовт простоял под «Вороночем городом» двое суток и ничего не мог сделать, так что в досаде своей враг отступит, «наметаша рать мертвых детей две ладьи», не бывала, замечает по этому случаю летописец «пакость такова (как) и Псков стал, а то все за умножение грех ради наших…» После того двадцать лет спустя Вороночь выдержал вторую, несравненно сильнейшую, осаду; вот как о ней повествует летописец: «В субботу рано (3-го августа 1426 г.) поиде Витовт (от Опочки, под которой он стоял два дня и две ночи) рано поиде к Вороночю, и стал под Вороночем в понедельник, месяца августа в 5, и стоял под Вороночем три недели, пороки исчинивше и шибаючи на град, а Вороночаном притужно бяше велми; и Вороночане и посадники их Тимофей и Ермола начата вести слати ко Пскову: „господа Псковичи! помогайте нам и гадайте о нас; нам ныне притужно велми“, И Псковичи послаша с челобитьем Федора посадника Шибалкиначи, под Вороночь, ко князю Витовту в рать, и начата челом биси князю Витовту, и он не прия челобитья псковского… И паки он, неверник христианские веры, князь Витовт нача лестьми своими льстити Вороночанам о перемирии, занеже в то время в нощь бысть туча грозна и страшна велми молния и блистания и гром страшен зело, и взя перемирие с Вороночаны…»

От виселицы гитлеровских офицеров спасла отмена смертной казни

В 1947 году в Новгороде состоялся открытый процесс, на котором перед судом предстали высшие немецкие чины, ответственные за злодеяния, совершенные на территории Новгорода и прилегающих районов.

Главной фигурой был командир 38-го армейского корпуса генералом от артиллерии Курт Герцог. Интересно, что из 19 гитлеровцев, оказавшихся на скамье подсудимых, Герцог был единственным, кто не признал свою вину даже частично. Однако он был изобличен вещественными доказательствами, показаниями переживших оккупацию советских граждан, а также свидетельствами своих собственных подчиненных. Приговором суда Курт Герцог был признан виновным в целом ряде преступлений, включая расстрелы мирных советских граждан у деревень Жестяная Горка и Черная.

По Указу Президиума Верховного Совета СССР № 39 от 19 апреля 1943 года «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников родины из числа советских граждан и для их пособников» Герцогу и другим подсудимым грозила смертная казнь через повешение. Но 26 мая 1947 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об отмене смертной казни», что и спасло жизнь нацистам. Все они получили вместо заслуженной петли 25 лет лишения свободы.

Курт Герцог закончил свою жизнь в лагере под Воркутой 8 мая 1948 года.

Скалы на Чусовой

В ближних окрестностях села Слобода находятся красивые известняковые скалы. Чуть выше по течению от церкви, на правом берегу Чусовой поднимаются Слободские скалы. Название возникло по населенному пункту.

Эти живописные скалы в 1912 году во время экспедиции по Чусовой не пропустил и С.М. Прокудин-Горский, запечатливший их на фото.

В Слободском камне есть небольшие пещерки. По легенде, в одну из них запустили собаку. Войдя здесь, она вышла из пещеры в Георгиевском камне. Река Чусовая делает в этом месте большую 5-километровую петлю. Тогда как по перешейку суши до реки всего-то несколько сотен метров.

На скале растут несколько невысоких, но живописных сосен. Их видно и на фотографиях Прокудина-Горского. Рядом – старинное кладбище.

Слободской камень является геоморфологическим и ботаническим памятником природы. Здесь встречается редкая скальная флора.

А чуть выше, в сосняке, некогда стояло удивительное дерево – лиственница, которой более 400 лет. Когда-то у нее было два ствола, один из которых спилили. По количеству годовых колец и установили возраст.

Некогда на ней висела табличка: «Памятнику природы — лиственнице, охраняемой законом, на 1-01-73 г. 406 лет».

Эта лиственница, заставшая Ермака и первых пришедших на Урал русских, очень пострадала от человеческих рук. Внутри нее жгли костры. Ствол дерева был почти полностью пережжен. Но каким-то чудом лиственница, вопреки всему, каждую весну оживала. На ее единственной остававшейся ветке появлялась хвоя. Лишь несколько лет назад дерево окончательно умерло. Его ствол, как некий памятник, пока еще стоит, видимый даже с реки.

Ниже по течению Чусовой, по другую сторону от Слободы, на левом берегу находится камень Собачьи Рёбра. Название возникло от наклонных пластов скал, которые кому-то напомнили ребра собаки. Является памятником природы.

С береговой поймы на вершину скал Собачьи Ребра ведет лестница. Наверху находится когда-то знаменитая чуть ли не на всю страну бывшая Коуровская турбаза, открытая в 1934 году. Сейчас это база отдыха «Чусовая». В советские времена отсюда начинались сплавы по Чусовой по туристическим путевкам.

Кстати, самый старший из печально известной группы туристов под руководством Игоря Дятлова, погибшей при загадочных обстоятельствах в 1959 году на Северном Урале, был инструктор Коуровской турбазы Александр Золотарев. Сейчас, когда стало очень модно искать корень всех российских бед на противоположной стороне земного шара, в некоторых особо бредовых версиях, объясняющих гибель туристов уничтожением их американцами, Золотареву приписывают особую роль…

В прошлом у камня Собачьи Ребра оба берега реки соединялись пешеходным мостиком. Увидеть этот мост можно в советском художественном фильме «Угрюм река», а также в старых документальных фильмах про сплавы по Чусовой. Отсюда ведется отсчет километража для сплавов по реке Чусовой.

В лесном массиве за турбазой находится Коуровская обсерватория – единственная на Урале.

Но, пожалуй, самая живописная скала в этой части Чусовой – Георгиевский камень. На нем стояла небольшая деревянная часовенка с иконой Георгия Победоносца. Отсюда и пошло название скалы.

В 1880-х годах на Георгиевском камне побывал художник А.К. Денисов-Уральский. Увиденный пейзаж вдохновил его на написание картины «Камень Георгиевский».

А в 1912 году часовню на вершине камня запечатлел в цвете С.М. Прокудин-Горский. Сейчас на этом месте только ровная площадка.

Георгиевский камень – излюбленное место как для туристов, так и для альпинистов. Отвесные скалы отлично подходят для тренировок. А зимой здесь специально намораживают лед, проводя соревнования по ледолазанию.

Здесь есть несколько небольших гротов. В одном из них совершались археологические находки. Георгиевский камень является памятником природы. Сюда можно быстро попасть по дороге от Слободских скал.

Чуть дальше над Чусовой поднимается камень Часовой. Фактически он является продолжением массива Георгиевского камня. Скала обрывается прямо в воду. Другое название скалы — Гуляй-камень. Название пошло от сплавщиков. Это был первый камень-боец на реке Чусовой от Уткинской казенной пристани. Считалось, что после него можно расслабиться на некоторое время.

Представляет собой наклонные слои известняка высотой 25 метров. С двух сторон камень Часовой смотрится совершенно по-разному. Если с передней стороны он гладок, словно отшлифован, то с другой, напротив, выглядит шершавым и более разрушен силами природы.

Георгиевский и Часовой камни легко узнать в фильме Ярополка Лапшина «Угрюм-река» (1968 г.). Именно с вершины камня Часовой в финале фильма падает в реку главный герой.

Кадр из фильма Угрюм-река

Контейнеровоз сел на мель в Приморье

У берегов Находки на юге Приморского края потерпел бедствие контейнеровоз Rise Shine. Судно село на мель и переломилось пополам из-за сильного шторма. Капитан сообщил, что команда в опасности. На помощь вылетел вертолет Ми-8 МЧС России со спасателями, а из порта Владивосток к контейнеровозу направили спасательное судно «Лазурит».

Контейнеровоз встал на рейде из-за приближения циклона. Затем судно стало дрейфовать и село на мель в районе мыса Козина в заливе Восток. Моряки сообщили о происшествии, а также о том, что в машинное отделение поступает забортная вода.

Rise Shine находится в нескольких десятках метров от береговой линии. На борту судна нет вертолетной площадки, поэтому было решено поднимать людей на лебедке. Однако из-за четырехметровых волн, которые перехлестывали контейнеровоз, некоторое время спасателям не удавалось начать операцию.

Достопримечательности Пушкинских Гор

Музей-усадьба «Михайловское» в Пушкинских Горах

Считается, что усадьба в Псковской области, пожалованная в 1742 году императрицей Елизаветой Абраму Ганнибалу, звалась Михаиловским из-за соседства с ныне исчезнувшим Михайловским монастырем. Имение матери Пушкина, где поэт неоднократно гостил и жил в ссылке, а затем получил в наследство и передал своим детям, уже в конце XIX века перешло в казну, а в 1922 году стало основой нынешнего Пушкинского музея-заповедника.

Правда, здания, которые мы видим сейчас – дважды реконструкция, ведь подлинные постройки были сожжены сперва своими – в 1918 году, а затем – немцами в 1944 году.

На территории живописного пейзажного парка с прудами, мостиками, еловыми и липовыми аллеями расположены главный дом и прочие постройки. В доме-музее воссоздана обстановка усадьбы: девичья, комната родителей поэта, его кабинет, гостиная… Это скорее тематические экспозиции, посвященные разным периодам жизни Пушкина и истории его семьи, чем реконструкции быта, но подлинные вещи Александра Сергеевича и его близких здесь тоже имеются. Еще к музею относятся маленький Домик няни с подлинной шкатулкой Арины Родионовны, кухонный флигель, дом управляющего, каменный амбар и здание колонии литераторов – в каждом из этих зданий действуют музейные экспозиции.

Музей-усадьба «Тригорское» в Пушкинских Горах

Усадьба Тригорское в пушкинские времена принадлежала общительному семейству Осиповых-Вульф, с которыми Пушкины дружили. Александр Сергеевич, бывая в Михайловском, часто навещал друзей, у которых порой гостила и Анна Керн. А в народном сознании эта усадьба и вовсе превратилась в «Дом Лариных», так как прототипов персонажей «Евгения Онегина» чаще всего искали среди обитателей Тригорского. Неудивительно, что с момента создания музея-заповедника Тригорское стало его частью.

Главный дом усадьбы сгорел в 1918 году, и был заново отстроен лишь через полвека. Сейчас в нем музей, посвященный истории поместья, судьбам его обитателей и, конечно, личности Пушкина в их воспоминаниях. Еще можно посетить баньку, которая в пушкинские времена служила еще и гостевым домиком – поэт ночевал здесь и общался с друзьями. Хорош и парк над рекой Соротью с каскадными прудами, беседкой, мостиками, солнечными часами и прочими милыми парковыми затеями. Здесь можно посидеть на Скамье Онегина и пройтись по Аллее Татьяны, вспомнив соответствующие местности пушкинские строчки. Туристам эта усадьба порой нравится даже больше, чем Михайловское, из-за более спокойной атмосферы.

Музей-усадьба «Петровское» в Пушкинских Горах

Третий важный представитель Пушкинского музея-заповедника – родовое имение Ганнибалов, названное в честь Петра I. Жили здесь потомки второго сына Абрама Ганнибала, то есть пушкинская родня по материнской линии, а с 1839 года усадьба перешла к чужим людям. В состав музея-заповедника она пошла позже «соседок», но судьбой схожа с Михайловским и Тригорским: в 1918 году дом сожгли крестьяне. Сейчас реконструированный дом Ганнибалов стал музеем. В большом доме и флигеле Абрама Петровича можно узнать о судьбе знаменитого «арапа Петра Великого», о жизни его детей и внуков, об отношениях Пушкина с родней. На первом этаже воссоздана обстановка усадьбы позапрошлого века, на втором – выставочный зал. Приятно погулять по парку, где сохранились старинные вязы и липы, заставшие еще Ганнибалов, и беседка-грот, от которой открывается красивый вид на окрестности.

Из трех усадеб заповедника эта – самая тихая и малолюдная и потому, наверное, сильнее всего впечатляет туристов, которые до нее добрались.

Музей «Пушкинская деревня» в Бугрово

В пушкинские времена Бугрово было небольшой деревушкой рядом с усадьбой Михайловское, и Пушкин, скучая в ссылке, нередко сюда захаживал. Теперь деревня превратилась в музей под открытым небом и на нее можно взглянуть «глазами Пушкина». Избы под соломенными кровлями, в которых воссоздана обстановка крестьянского жилья, амбары, баня, овин. И все это подается через призму стихов Пушкина: в курной избе можно наглядно представить, что такое «дым отечества», в бане собиралась по совету няни гадать Татьяна Ларина… На берегу Мельничного пруда работает настоящая мельница​ с усадьбой мельника.

Деревня идеально подходит для всевозможных интерактивных экскурсий и театрализованных представлений, и их здесь действительно постоянно проводят. Например, здесь можно познакомиться с праздниками и обрядами народного календаря. А летом в деревне регулярно проводят мастер-классы – вместе с гостями плетут из трав, валяют войлок, делают тряпичных кукол, учат ткать и прясть на прялке с веретеном. Чем не погружение в литературу?

Дом-музей Сергея Довлатова в Пушкинских Горах

Поклонникам Сергея Довлатова в Пушкинском заповеднике постоянно будут вспоминаться цитаты из повести «Заповедник», написанной по личным впечатлениям – ведь писатель сам поработал здесь экскурсоводом в 1977 году. В деревне Березино сохранился дом, который Довлатов снимал у местного жителя и описал (весьма неприглядно) в книге. С тех пор дом несколько раз менял владельцев, но все они с почтением относились к истории постройки, а очередные хозяева решили превратить ее в частный музей.

Интересно то, что обстановка здесь даже не воссозданная – все, в сущности, так и сохранилось, как было при Довлатове: очень скромно, даже убого, но с узнаваемыми приметами советского быта, описанными в книге. Прибавились разве что цитаты на стенах и фотовыставка. Хотя некоторые туристы признаются, что, побывав в музее, открыли для себя творчество Довлатова, все-таки в первую очередь приезжать сюда стоит, если вы читали «Заповедник» и любите его автора. В таком случае вас потрясет и сам домик, чудом до сих пор не развалившийся, и тот факт, что по-соседству действительно живет описанный в книге Толик и охотно делится с туристами воспоминаниями.

Свято-Успенский Святогорский монастырь в Пушкинских Горах

Холмистая местность близ Михайловского, в 100 километрах от Пскова, издавна именовалась Синичьими Горами – пока в XVI веке местный пастух не нашел на одном из холмов чудотворную икону Божией Матери Одигитрии. После такого чуда горы переименовали в Святые, а вскоре Иван Грозный распорядился основать на них монастырь. Сперва богатый и почитаемый, постепенно монастырь утратил свое значение, зато прочно соединился с историей рода Ганнибалов, живших по-соседству. Будучи жертвователями монастыря, предки Пушкина получили право быть похороненными на территории обители – и здесь же, на территории семейного некрополя, покоится и сам поэт. Его могилу отмечает памятник из белого мрамора, к которому постоянно приезжают туристы и паломники.

Сам монастырь, в советское время закрытый и превращенный в музей, сейчас возвращен церкви и является действующим. Во время монастырских служб здесь можно услышать, как братия поминает «Александра Пушкина со сродниками».